Считается, что дом человека может рассказать о нем не меньше, чем его одежда или он сам. Особенно наглядно характер и привычки демонстрирует спальня — место уединения и отдыха. В спальне Льва Толстого хранятся предметы, рассказывающие о повседневной жизни писателя, памятные вещицы и портреты близких.

На­про­тив две­ри из ка­би­не­та, у вы­сту­па сте­ны, сто­ит же­лез­ная кро­вать с дву­мя во­ло­ся­ны­ми мат­ра­ца­ми — Толс­той не лю­бил пру­жин­ных. Дли­на кро­ва­ти — 2 м. В 1895 го­ду Софья Ан­дре­ев­на Толс­тая за­пи­са­ла в днев­ни­ке рост 67-лет­не­го пи­са­те­ля: 2 ар­ши­на и 7 ¼ верш­ков (око­ло 174 см).

Кро­вать по­кры­та вя­за­ным оде­я­лом с гре­чес­ким узо­ром, свя­зан­ным же­ной пи­са­те­ля — шитье и вы­ши­ва­ние вхо­ди­ли в чис­ло по­всед­нев­ных за­ня­тий гра­фи­ни.

На кро­ва­ти ле­жит по­да­рок сест­ры Толс­то­го Ма­рии Ни­ко­ла­ев­ны: ма­лень­кая по­ду­шеч­ка, на ко­то­рой вни­зу чер­ной шерс­тью вы­ши­то: «Од­на из 700 Ш-х дур» (Ша­мор­дин­ских дур).

Прос­тая де­ре­вян­ная тум­боч­ка при­над­ле­жа­ла Т. А. Ёр­голь­ской. В ящи­ке хра­нят­ся бин­ты, свис­ток, шел­ко­вые ша­поч­ки и не­ко­то­рые ле­кар­ст­ва.

В мо­ло­дос­ти Толс­той лю­бил но­сить мод­ные до­ро­гие на­ря­ды, а в позд­ние го­ды пред­по­чи­тал бо­лее прос­тую одеж­ду без из­ли­шеств. В яс­но­по­лян­ском до­ме есть от­дель­ная ком­на­та, где хра­нит­ся одеж­да пи­са­те­ля — ком­на­та лич­ных ве­щей. Од­на­ко не­ко­то­рые пред­ме­ты гар­де­роба Льва Ни­ко­ла­е­ви­ча мож­но уви­деть в его спаль­не.

Ком­би­ни­ро­ван­ный пред­мет ме­бе­ли из крас­но­го де­ре­ва, со­че­та­ю­щий на­зна­че­ния бю­ро и ко­мо­да, при­над­ле­жал от­цу пи­са­те­ля. «Отец мой рас­сы­пал день­ги вот из этой са­мой ши­фонь­ер­ки, — он ука­зал на сто­яв­шую про­тив его по­сте­ли ши­фонь­ер­ку, — тог­да они бы­ли зо­ло­тые пят­над­ца­ти­руб­лев­ки, ста­ли ис­кать, все на­шли, за ис­клю­че­ни­ем од­но­го. Отец по­звал нас, де­тей, и ска­зал, что если мы най­дем этот зо­ло­той, то он бу­дет наш», — та­кие вос­по­ми­на­ния Толс­то­го об этом пред­ме­те ме­бе­ли при­во­дят­ся в кни­ге Х. Н. Аб­ри­ко­со­ва «Две­над­цать лет око­ло Толс­то­го».

Толс­той при­да­вал ог­ром­ное зна­че­ние фи­зи­чес­ко­му раз­ви­тию и каж­дое ут­ро за­ни­мал­ся гим­нас­ти­кой. Пи­са­тель счи­тал, что фи­зи­чес­кие уп­раж­не­ния осо­бен­но не­об­хо­ди­мы тем, кто за­ни­ма­ет­ся умст­вен­ным тру­дом. «Без дви­же­ния, те­лес­но­го тру­да, су­щее го­ре. Не хо­ди я, не по­ра­бо­тай но­га­ми в те­че­ние хоть од­но­го дня, ве­че­ром я уже ни­ку­да не го­жусь: ни чи­тать, ни пи­сать, ни да­же вни­ма­тель­но слу­шать дру­гих», — го­во­рил он.

Как спор­тив­ный сна­ряд ган­те­ли по­лу­чи­ли все­об­щее при­зна­ние лишь в на­ча­ле ХХ ве­ка. Во мно­гом это про­изо­шло бла­го­да­ря рус­ским си­ла­чам, ко­то­рые вся­чес­ки ис­сле­до­ва­ли во­прос раз­ви­тия си­лы. Ган­те­ли Толс­то­го ве­сят 3 кг 400 г и 3 кг 800 г.

При­спо­соб­ле­ние для лег­ко­го и бе­реж­но­го сня­тия обу­ви, не име­ю­щей за­сте­жек — са­пог, бо­ти­нок, по­лу­бо­ти­нок и так да­лее. Так­же его на­зы­ва­ют «жук-ла­кей», прос­то «жук» или «ден­щик», иног­да «вань­ка» или «хо­луй». Устройст­во осо­бен­но по­лез­но для лю­дей, огра­ни­чен­ных в по­движ­нос­ти, и тех, ко­му труд­но на­кло­нять­ся для сня­тия обу­ви.

Де­ре­вян­ная трость с рас­кла­ды­ва­ю­щим­ся си­де­ни­ем — по­да­рок од­но­го из толс­тов­цев, пи­са­те­ля Пет­ра Алек­се­е­ви­ча Сер­ге­ен­ко. Лев Ни­ко­ла­е­вич ис­поль­зо­вал трость во вре­мя пе­ших про­гу­лок: в нуж­ный мо­мент ее мож­но бы­ло во­ткнуть в зем­лю и при­сесть, что­бы от­дох­нуть.

Для Толс­то­го пе­шие про­гул­ки бы­ли сво­е­го ро­да ме­ди­та­ци­ей, спо­со­бом на­стро­ить­ся на день. С про­гул­ки он на­чи­нал свой день. Обыч­но пи­са­тель гу­лял один от по­лу­ча­са до ча­са, и эти ут­рен­ние ча­сы уеди­нен­но­го об­ще­ния с при­ро­дой, сос­ре­до­то­че­ние в са­мом се­бе он на­зы­вал «мо­лит­вой».

«Поч­ти каж­дод­нев­но Лев Ни­ко­ла­е­вич со­вер­ша­ет, пеш­ком или вер­хом, про­гул­ки в окрест­нос­тях Яс­ной По­ля­ны по окру­жав­шим ее до­ро­гам и лес­ным тро­пин­кам. Про­гул­ки эти всег­да ис­пол­не­ны для не­го ра­дос­ти жиз­ни («В ка­ком вос­тор­ге я! Ка­кой вос­торг ис­пы­ты­ваю осо­бен­но ут­ром!..»)» (Н. Н. Гу­сев: Лев Толс­той — че­ло­век).

Меж­ду двух окон у сте­ны под зер­ка­лом сто­ит лом­бер­ный стол. Ря­дом с ним — ста­рин­ные крес­ла с ре­шет­ча­ты­ми спин­ка­ми, на­хо­див­ши­е­ся рань­ше в ка­би­не­те Н. И. Толс­то­го.